Драконья гавань - Страница 64

— Мне жаль, что так вышло с Верас, — порывисто обратилась к ней Тимара. — Надеюсь, она сумеет нас найти. Ведь дракониц и так уже слишком мало осталось.

— Вот именно, — кивнул Грефт, как будто она подтвердила его мнение.

Но Джерд посмотрела на Тимару, обдумала ее слова и сочла их искренними.

— Я почти не чувствую ее. Совсем смутно. Но и не похоже, чтобы она погибла. Я боюсь, что она покалечилась. Или же просто заблудилась и не может нас отыскать.

— Все будет хорошо, Джерд, — успокаивающим тоном проговорил Грефт. — Не доводи себя. Это последнее, что тебе сейчас нужно.

На этот раз на него гневно воззрились и Тимара, и Джерд.

— Я просто о тебе волнуюсь, — оправдываясь, пробормотал он.

— Что ж, а я волнуюсь и говорю о своем драконе, — отрезала Джерд.

— Может, стоит поджарить рыбу, пока огонь не прогорел, — предложила Сильве.

Проворство, с каким рыбу расхватали и насадили на вертелы, свидетельствовало о неловкости, охватившей всех из-за едва не разразившейся ссоры.

— Ты не спрашивала других драконов, чувствуют ли они Верас? — поинтересовалась Сильве у Джерд, пока они переправляли жареную рыбу и прочую еду на основной плот.

Бокстер нашел где-то уступчатые грибы и луковый мох, послужившие приятным дополнением к в остальном довольно пресной пище.

Джерд молча покачала головой.

— Но, дорогая, обязательно спроси у них! — улыбнулась ей Элис. — Лучше всего — у Синтары и Меркора. Я сама могу обратиться к Синтаре, хочешь?

Слова прозвучали так бесхитростно, с искренним желанием помочь. Тимара смирила собственный гнев.

— Думаешь, она захочет ответить?

— Конечно. А почему бы нет?

— Ну, просто потому, что это Синтара, — ответила Тимара, и Сильве засмеялась.

— Как я тебя понимаю. Всякий раз, когда мне кажется, будто я хорошо знаю Меркора, и он не откажет мне в той простой услуге, о которой я прошу, он заявляет, что он дракон, а не моя игрушка. Но, думаю, с этим Меркор нам поможет.

— Тогда, может, поговоришь с ним? — чуть запнувшись, тихо попросила Джерд. — Я не подумала, что можно спросить других драконов. Мне казалось, я сама должна знать, жива она или погибла. Я должна бы сама чувствовать ее, без чужой помощи.

— Вы с Верас настолько близки? — спросила Тимара, надеясь, что в ее голосе не слышна зависть.

— Мне казалось, да, — тихо ответила Джерд. — Мне так казалось.

Элис окинула взглядом кружок драконьих хранителей. Двумя руками она держала пару широких толстых листов, на которых покоился кусок плохо прожаренной рыбы. Сверху лежал гриб и спутанный комок какой-то зелени. На коленях Элис держала плод, который Тимара назвала «кислой грушей». Ей выдали такую же порцию, как и всем остальным хранителям. Она спала рядом с ними, а теперь и ела вместе с ними, но знала, что, несмотря на все свои усилия, не стала одной из них. Тимара не так сильно, как остальные, подчеркивала эту разницу, но и она до сих пор держалась несколько отчужденно. Грефт явно испытывал к ней неприязнь, но если бы ее спросили о причинах, Элис вряд ли сумела бы придумать что-то помимо того, что она родом не из Дождевых чащоб. Ее терзало безнадежное одиночество.

И, хуже того, она не могла ничем и никому помочь.

Она завидовала тому, как быстро освоились и начали действовать все остальные. Их жизни коренным образом изменились, а они оправились так быстро, что в сравнении с ними Элис чувствовала себя старой и закоснелой. И хранители почти не говорили о своих утратах. Джерд плакала, но не жаловалась вслух. Спокойствие, какое выказывали хранители, казалось почти неестественным. Элис гадала, в том ли дело, что они с детства росли в среде, постоянно грозящей опасностями. Землетрясения были им привычны, как, впрочем, и жителям Удачного. Но все знали, что в Дождевых чащобах толчки гораздо опаснее. Ведь столь многие там работают под землей, добывая сокровища Старших, раскапывая погребенные залы и комнаты древних городов. Землетрясения часто приводили к оползням и завалам. Может, хранители с детских лет привыкали к потерям?

Элис жалела, что эти ребята настолько сдержанны. Ей хотелось выть на луну, дрожать и причитать, безнадежно рыдать и заламывать руки. Ей хотелось без умолку говорить о «Смоляном» и капитане Лефтрине, расспрашивать, уцелел ли, по их мнению, корабль, надеются ли они, что капитан их найдет. Как если бы разговоры о спасении могли его приблизить! Как ни странно, Элис стало бы легче, если бы она смогла обсуждать это с кем-нибудь, снова и снова. Но как она могла, когда вся эта молодежь спокойно переживала беду?

Элис разломила пальцами дымящуюся рыбину и съела вприкуску с грибом и прядями лукового мха. Мох и впрямь отдавал луком. Затем Элис съела и «тарелку», на которой ей подали еду. Листья хлебной лозы мало соответствовали названию — в них не было ничего хлебного. Они были плотными, хрусткими и крахмалистыми, но, на ее вкус, безусловными овощами. Покончив и с ними, Элис все равно осталась голодной. Кислая груша хотя бы помогла утолить жажду. Несмотря на сморщенную кожицу, фрукт оказался сочным. Элис сгрызла его прямо с сердцевинкой и пожалела, что у нее нет второго.

Однако, пока она жевала, мысли ее пребывали далеко. Уцелел ли Лефтрин? Выдержал ли баркас удар волны? Бедный Седрик, должно быть, сходит с ума от тревоги. Ищут ли их уже? Ей хотелось в это верить, настолько отчаянно, что она, поняла вдруг Элис, пальцем о палец не ударила, чтобы как-то улучшить их положение. Капитан Лефтрин со «Смоляным» придут им на помощь. С того мига, как Синтара выхватила ее из воды, Элис безоговорочно в это верила.